Путь Александры

Александра Голубицкая – о мостике в детство, педагогах-наставниках и плюсе пандемии

Алексей Попов, info@aif.md

 Немало талантливых людей, родившихся на земле молдавской, уехали в другие страны, чтобы реализоваться, приобрести те знания, навыки и умения, которые на родине нет возможности получить.

Одна из них – наша соотечественница, доктор музыковедения, профессор Венского университета, приглашённый концертмейстер Венской государственной оперы Александра Голубицкая. Сегодня она – гость «АиФ в Молдове».

ДОСЬЕ
Александра Голубицкая – доктор музыковедения, профессор Венского университета, приглашённый концертмейстер Венской государственной оперы. Родилась 22 апреля 1980 г. в Кишинёве. Окончила среднюю музыкальную школу им. Е. Коки при Кишинёвской государственной консерватории. В 1998 г. с отличием окончила Центральную специальную музыкальную школу при Консерватории имени П. И. Чайковского в Москве по классу фортепиано. В 2003 г. окончила Университет музыки и исполнительского искусства в Граце (Австрия). Лауреат Российской Международной общекультурной Премии «Хрустальная Роза Виктора Розова». Лауреат многих международных конкурсов по классу фортепиано.

Детство Александры прошло в Кишинёве, отрочество – в Москве, а студенческая жизнь – в австрийском городе Граце, где она не только получила высшее музыкальное образование, но и стала доктором музыковедения. Её дед Александр Александрович Голубицкий был референтом Первого секретаря ЦК Компартии Молдавии Ивана Ивановича Бодюла, главным редактором журнала «Коммунист Молдавии», первым президентом Ассоциации спортивных журналистов МССР. Отец Юрий Александрович Голубицкий в Кишинёве проявил себя как журналист и кинематографист, а ныне в Москве известен как киноактёр, сценарист, писатель и социолог.

Далёкий близкий Кишинёв

– Александра, у вас чудесное имя, царственное…

– Я названа в честь двух своих дедушек. Они были простыми советскими людьми. Один – начальником турбинного цеха на заводе «Запорожсталь», делал турбины для Днепровского каскада гидроэлектростанций. Другой был партийным работником и журналистом в Кишинёве.

– Что для вас Кишинёв сегодня? Остались ли здесь друзья, с которыми вы поддерживаете связь? В какие жизненные моменты вспоминаете о своей малой родине?

– В родном городе я не была с тех пор, как юной школьницей переехала в Москву вместе с родителями. И друзей вроде бы не осталось, пока я не заглянула в социальные сети. Вот же она – моя подруга-соседка! Современные цифровые технологии позволили ей с помощью смартфона провести экскурсию по тому самому родительскому дому, который был «началом начал». Удивительно, но я побывала в сотне городов, объехала десятки стран, а здесь ничего не изменилось. Всё тот же милый, уютный дворик, всё та же ветка каштана бьётся в окно, не давая ему закрыться. Весной она покрывалась свечками душистых цветов, которые освещали комнату весенним солнечным блеском. Кишинёв для меня – это детство, которое уже никогда не вернётся, и детство, которое всегда со мной.

Любовь к музыке

– Но разве в детстве у вас было детство, разве не было: шаг от инструмента – расстрел?

– Я слышала про подобные истории. Но это не про меня. Моим музыкальным образованием занималась моя мама Вера Александровна Баранова-Голубицкая. Сама замечательная пианистка и педагог, она лучше других понимала, что в ребёнке надо воспитывать любовь к музыке, а не отвращение к ней. И только тогда к нему приходит успех. Так же нежно и трепетно вводили меня в мир исполнительского искусства мои прекрасные учителя в кишинёвской музыкальной школе – Анна Михайловна Городецкая и Людмила Вениаминовна Ваверко. Именно благодаря маме и этим педагогам я и стала тем, кем стала. И, аккомпанируя самому великому Пласидо Доминго, я с величайшей душевной радостью вспоминала именно их. Чувство благодарности моим первым наставникам переполняло меня и тогда, когда я работала с выдающимися представителями современного музыкального творческого мира: культовым оперным режиссёром Дмитрием Черняковым, дирижёрами Кириллом Петренко, Семёном Бычковым и Рикардо Мути. Мама и сейчас, как это было в отрочестве, сопровождает меня на концерты в разные страны. И вот в этом тоже есть связь с кишинёвским детством.

– Мне вспоминается концерт, когда вы, будучи подростком, играли соло с оркестром, и всё это я видел по российскому телеканалу «Культура». Что это был за концерт, что вы исполняли и кто тогда был дирижёром?

– В программе был Моцарт. Мне было 12 лет. Дирижировал Михаил Татарников. Сразу после этого концерта меня включили во всероссийский проект «Новые имена». И в рамках его я совершила позже свою первую поездку в Западную Европу, в Париж, где успешно выступила в молодёжном фестивале фортепианной музыки.

Благодаря маме и педагогам я и стала тем, кем стала. И, аккомпанируя самому великому Пласидо Доминго, я с величайшей душевной радостью вспоминала именно их.

По соседству с Эминеску

– Окончив музыкальную школу в Москве, вы почему-то уехали получать высшее образование в Австрию, в город Грац. За европейскими ценностями?

– Нет, туда эмигрировал мой педагог, с которым мы замечательно сработались в школе. Сразу после окончания консерватории мне предложили поработать над диссертацией на тему «Музыкальный анализ фортепианных вариаций Сергея Рахманинова в культурно- историческом контексте России на рубеже XIX–XX веков». Диссертация была написана на немецком языке и успешно защищена. Так я стала доктором музыковедения, что позволяет мне теперь заниматься педагогической деятельностью. В Венском университете я веду группу студентов, рассказываю им об оперном искусстве, где-то опираясь и на личный опыт, так как принимала участие в постановках спектаклей во многих ведущих театрах мира.

– Но в Россию вы не вернулись…

– Любовь. Замужество. Всё это – не в Москве. Десять лет прожила в Германии во многих местах. Сейчас пригласили работать в Вену. Уже семь лет живу в столице Австрии. Купила квартиру в историческом центре города. У входа в дом увидела мемориальную доску «Здесь жил поэт Михай Эминеску». Сразу вспомнились стихи этого замечательного классика, которые я учила наизусть в школе и на русском языке, и на языке оригинала. Это был ещё один мостик в детство. Подошла к окну посмотреть, какой видел Вену Эминеску. В глаза бросились цветущие каштаны, как бы перекликаясь с той веткой каштана из родительского дома. Эти были иными – малиново-золотые, праздничные, словно просящиеся на сцену Венской оперы. А мой родительский дом переехал в Москву. Стараюсь быть там как можно чаще. Сын Филипп прекрасно говорит по-русски и постоянно радует своих бабушку и дедушку.

Покорение Вагнера

– Какой период вашей жизни был самым необычным и ярким в последнее время?

– Несомненно это было время пандемии. Формула «Нет худа без добра» плотно вошла в мою жизнь. Чудовищные ограничения и запреты очень больно ударили по артистам. Ветер срывал никому не нужные афиши несостоявшихся спектаклей и концертов. Особенно трудно приходилось фрилансерам, которым некому было платить компенсации, и вставал вопрос о смене профессиональной деятельности. Первыми из шока вышли в оперном театре Висбадена. Там существовала традиция раз в год ставить оперу Рихарда Вагнера «Кольцо нибелунгов», приглашая участвовать в спектакле оперных знаменитостей со всего мира. Казалось бы, в пандемию они останутся дома. Но все приехали. Однако санитарные требования поставили спектакль на грань срыва. Если зрителей можно впустить в зал в четыре раза меньше и посадить в шахматном порядке, если солисты на сцене могли выдержать необходимую социальную дистанцию в два метра, то размеры оркестровой ямы не позволяли сделать это для музыкантов. И тут организаторам пришла в голову гениальная идея: провести спектакль не под оркестр, а под аккомпанемент рояля. И вспомнили обо мне. Дело в том, что в музыкальной общественности было известно, что я – специалист в исполнении произведений Рихарда Вагнера и Рихарда Штрауса, так называемой тяжёлой артиллерии симфонической музыки. Среди опер «Кольцо нибелунгов» стоит обиняком. Её продолжительность впечатляет. Зрители приходят в зал четыре раза, и каждый раз действие длится четыре часа. 16 часов непрерывного аккомпанемента! Сейчас я уже сквозь как бы туман вспоминаю то время. Репетиция, генеральная репетиция, прогон под камеру и, наконец, сам спектакль. Я играю на возвышении рядом с дирижёром и пустой оркестровой ямой. А на сцене – Вагнер с его неистовым проникновением в жестокий и страшный языческий мир германских мифов и сказаний. Мой гигантский труд и огромный риск оправдались. Есть успех! Не было бы счастья, да несчастье помогло.

Каждая страна – Рай

– Уже с детских лет вы побывали на всех континентах, разве что для пингвинов не играли. В телепрограмме о путешествиях
«Орёл и Решка» были рубрики «Рай» и «Ад» применительно к странам, о которых в них рассказывалось. Какая страна ощущается вами как Рай, а какая – как Ад?

– Ну, во-первых, для пингвинов я играла. Это было в Южно-Африканской Республике, где они тоже водятся. Там я побывала на мысе Доброй Надежды, где гремят, борясь и сливаясь, воды двух океанов, в бешеных наскоках прибоя рождая брутальную музыку, сходную с моим Рихардом Вагнером, где в мглистом со льдинками воздухе терялся горизонт, за которым угадывалась таинственная Антарктида. Во-вторых, для музыкантов каждая страна – Рай. Меня повсюду окружают заботой организаторы, восторженно принимает публика. Недавно я выступала в Буэнос-Айресе, в знаменитом концертном зале Colon. Он такой огромный, что если бы не красота оформления, то сошёл бы за крытый стадион: со сцены почти не различаются дальние ряды галёрки. И вот весь зал встаёт, купает меня в оглушительных аплодисментах. И предназначены они не мне, а великим русским композиторам. Столь же прекрасно в Риге принимали творчество современных германских композиторов, которое я тоже пропагандирую своим репертуаром. Уже восемь лет миновало с тех пор, как я в Коста-Рике впервые в истории этой страны представила публике творчество Рихарда Штрауса. А благодарственные письма, поздравления с праздниками, пожелания новой встречи оттуда продолжают приходить. Так что утверждение, что классическая музыка устарела, это миф, порождённый людьми низкой культуры. Работают десятки радиостанций, передающих только классику. И, конечно, во всех столицах – государственных и культурных – регулярно проходят концерты. Благодаря своему призванию я увидела мир. Принимающая сторона не скупится на экскурсии. Так, в этом году, выступая в Нью-Йорке, я на вертолёте облетела Статую Свободы и смогла полюбоваться на то, как скребёт небеса Манхэттен. И этот сюрприз мне устроил мой любимый человек. Чем же это не Рай?!

– Наша беседа проходит в канун Рождества Христова и Нового года. Что для вас означают эти праздники, как вы любите их встречать?

– Это снег, смех и сияющие глаза моего любимого человека Александра, ёлочные лапы с игрушечной мишурой и огоньками, знакомый всё из того же детства запах мандаринов, шампанское и, конечно же, прекрасная музыка. Чайковский, Бах, опять Чайковский, Вивальди… Музыка летит, музыка зовёт за собой в чарующем морозном воздухе в новое неведомое завтра, туда, где у каждого из нас есть свой Мыс Доброй Надежды!