Маг кисти и пера

Юрий Лащевский – об украденных картинах, магических отпечатках и иронической прозе

Наталья Лужина, [email protected]

Рождение художественного произведения – всегда тайна. Каждый творец использует свою магию кисти. У Юрия Лащевского она особенная, основанная на волшебстве водного мира. Об этом и о многом другом художник и писатель рассказывает сегодня читателям «АиФ в Молдове».

ДОСЬЕ
Юрий Лащевский родился 10 апреля 1965 г. в Кишинёве. Окончил строительный техникум, художественно-графический факультет Педагогического университета, а также студию Аналитической живописи. Участник более 250 коллективных и персональных выставок. С 2004 г. входит в состав Ассоциации художников «М-АРТ». Награждён бронзовым Unusom за оригинальность в живописи. Его картины можно увидеть в музеях и частных коллекциях многих стран мира. В 2022 г. был принят в Союз писателей Молдовы им. А. С. Пушкина. В 2023-м получил премию «Золотой паркер» в ежегодном литературном конкурсе Альманаха «Триумф короткого рассказа».

Единоличная ответственность

– Ваше вступление в мир изобразительного искусства начиналось с художественной школы?

– Да, но прежде была музыкальная школа. Меня сначала хотели определить на скрипку, но мест не было, и я пошёл учиться играть на виолончели. Представьте, маленький мальчик – и с таким инструментом! Потом я перешёл на аккордеон, но проучился только год. Этого периода было достаточно, чтобы я понял, что не хочу быть зависимым от других, как это бывает в школьном оркестре. Такие выступления связаны с коллективной ответственностью. А результат труда, в моём видении, должен быть только моим, как это происходит в живописи.

– И когда вы поняли, что нужна другая школа?

– Посылы к рисованию у меня проявились ещё в раннем детстве – начинал я с раскрасок. В третьем классе меня отправили на конкурс рисунков на асфальте. Тема – «Мой край родной». Я смог на скромной по размерам площадке уместить и облака, и овечек, и сказочного Гугуцэ. После этого я поступил в художественную школу и попал в свою стихию. Родители не противились этому решению. Моим руководителем был Владимир Мацканюк – лучший детский учитель. После восьмого класса я поступил в строительный техникум, там тоже преподавали рисунок и живопись и, что немаловажно, я приобрёл образное мышление.

– В армии довелось служить?

– Да, сначала в Крыму в учебке, потом в Харькове, где я был художником при штабе.

– Речь, наверное, не шла о высоком искусстве?

– Не скажите, там было сплошное творчество. Мы расписывали огромные стены боксов. Нас было десять человек со всего Союза и у каждого был свой творческий конёк. За полтора года я научился большему, чем за всю оставшуюся жизнь. Нам тогда дали в помощь двух профессионалов – членов Союза художников Украины, они нам тоже многое преподали.

Если создать график продажи картин, то он чётко отразит экономическую ситуацию в стране. Когда люди не думают о том, как прокормиться, они заботятся о том, как украсить свою жизнь.

Живопись на воде

– Вам везло на учителей?

– Наверное, да. Когда я учился на художественно-графическом факультете Пединститута, там открылась студия аналитического искусства под руководством Юрия Туманяна, где я занимался два года. Это был подарок судьбы. Полученных знаний и информации хватило для толчка, чтобы заняться творческой живописью, искать свой стиль. Открыл для себя технику эбру.

– Можно об этом чуть подробнее?

– После 80-х художники стали игнорировать традиционные стили и каждый стал изобретать что-то своё, создавать картины, которые нельзя идентифицировать. Когда я открыл эбру, – живопись на воде, она меня покорила. Есть в этом что-то магическое. Я обмакиваю холст в разведённые краски и в отпечатках ищу тему. Там может отразиться готовый сюжет, а может ничего не произойти. Отпечатки никогда не повторяются, это как знаки свыше.

– Где вы применяли свои знания и таланты после окончания вуза?

– В Кишинёве в то время действовал реставрационно-скульптурный комбинат, где я немного поработал, потом в частной творческой архитектурной мастерской. К примеру, мы делали проект Тираспольского драматического театра.

– То есть в лихие 90-е у вас была работа?

– Это был самый активный период моей жизни. Я даже приобрёл опыт художника-оформителя, создавал интерьеры. Я всегда работал там, где мне было интересно.

Картины исчезают с выставки

– Вы помните свою первую профессиональную выставку?

– Такое не забывается. В 1986 году мне предложили выставить свои работы в США, довольно редкий для тех времён случай. И по дороге мои картины украли. КГБ их потом нашёл и вернул.

– То есть вы ещё будучи студентом подготовили полноценную выставку, которую допустили до показа в Америке?

– Я тогда очень плодотворно работал, выдавал в своём стиле картину за три дня. Это был период творческой эйфории, когда я подготовил около ста работ. Когда мне их вернули, я их выставил в зале архитектурного факультета Политехнического института, где у меня всё-таки три картины украли. Такая у них, видимо, была судьба. На самом деле всё это превратилось в традицию – с каждой выставки у меня исчезает 1-2 полотна. Если собрать все пропавшие работы, получится отдельная экспозиция.

Стихийный вариант

– О чём ваши работы? Для кого они?

– Я получаю удовольствие от самого процесса. У меня нет конкретных объяснений для кого-то. Если говорить о стиле, то я близок к экспрессионизму с элементами реализма, аналитики и супрематизма. У меня отражаются все четыре стихии: огонь, воздух, вода и земля. Такой стихийный вариант.

– Для вас важно продавать картины?

– У меня всегда была работа, которая кормила, при этом постоянно что-то покупали. Но в последние два года не продалась ни одна картина, и не только у меня. Правда, я часто дарю свои полотна. Если создать график продажи картин, то он чётко отразит экономическую ситуацию в стране. Когда люди не думают о том, как прокормиться, они заботятся о том, как украсить свою жизнь. Если углубиться в эту тему, надо признать, что у нас нет культуры галерей. Способность оценить живопись надо воспитывать с детства.

– Как оценить картины?

– Есть четыре категории ценообразования. Первая – как товар или сувенир. Это самый дешёвый сегмент. Вторая – салонное искусство, украшение интерьеров. И это привязано к квадратному метру жилья, салонная картина должна стоить как один квадратный метр. Третья – рынок идентичности, художники, представляющие страну. Четвёртая – исторический рынок. Это работы, приобретённые музеями и которые войдут в историю живописи.

Открытие другого себя

– Когда вы начали осваивать литературную стезю?

– Вы будете смеяться, но идеей для создания первого романа «Монолит», написанного в соавторстве с Геннадием Царегородцевым, стало досье КГБ о моей украденной выставке. Я в каком-то смысле благодарен тому человеку, который это сделал. Без него я не открыл бы в себе другого себя. Сейчас мы готовим к изданию второй роман «Между небом и землёй». Это тот же герой 10 лет спустя. Мы там такое насочиняли, что сами в шоке.

– За романами последовала более короткая проза…

– У меня уже около трёх десятков рассказов о художнике и разных ситуациях, в которые он попадает. Мне предложили принять участие в ежегодном литературном конкурсе Альманаха «Триумф короткого рассказа». В пятом номере я и Геннадий, независимо друг от друга, получили премию «Золотой паркер». После четвёртого номера нас приняли в Союз писателей Молдовы им. А. С. Пушкина. Для нас это уже какая-то вершина в литературном мире Кишинёва, а самое главное – мы познакомились с единомышленниками, с которыми интересно общаться.

– Вы в душе больше художник или литератор?

– Они живут в гармонии. Без живописи не было бы литературы.

– О чём хочется говорить читателям?

– Почти все рассказы в той или иной степени автобиографичны. Я рассказываю о людях, с которыми сводила меня судьба. Делюсь тем, что мне показалось интересным. В целом я с лёгкой иронией пишу о жизни в позитиве. Надеюсь, что кистью и пером я вношу светлую струю в жизнь нашего города.

– Фильм «Имя любви» о вашем творчестве занял первое место на конкурсе в Канаде в 1998 году…

– Фильм появился благодаря поэту, публицисту, тележурналисту Олесе Рудягиной, с которой дружу много лет, как и с её мужем, художником Сергеем Сулиным. В тот период у меня родился сын. Я рассказывал о семье, а фоном шли мои картины. Несмотря на то что кинолента стала лауреатом на кинофестивале, в Молдове её судьба сложилась печально. Не буду вдаваться в подробности, но плёнку просто размагнитили. Потом было ещё несколько документальных фильмов, а последний телевизионный сюжет совсем недавно снимал режиссёр Игорь Мироник для программы «Наш общий дом» на открытии моей выставки в библиотеке им. Ломоносова.

– Когда завершится выставка?

– Она продлится до конца сентября. Я представил подборку из 21 картины, среди них есть и те, которые я описал в моих литературных произведениях. Остальные полотна прослеживают мой путь художника в литературу. Кому интересно, ещё успеет посмотреть.